Александр Генерозов: На Европе Плюс невероятная, музыкальная, красивая девушка, её музыка с нами каждый день на радио №1* в России, рад представить всем, Мари Краймбрери! Привет, Мари, и привет всем-всем, кто с нами сейчас.
Мари Краймбрери: Здравствуйте!
Александр Генерозов: Эта странная весна и начало лета дали шанс хорошенько подумать, всё перебрать, всё перетряхнуть, и задумать грандиозное. У меня лично планов громадьё, с какими мыслями и идеями ты на пороге самого жаркого месяца года?
Мари Краймбрери: Я досочинила свой альбом, и надеюсь, что до конца лета мне удастся его записать, свести и выпустить к осени. И на самом деле у меня вся самоизоляция прошла в творческом процессе, результат которого можно видеть во всех соцсетях, выпускала новые песни на карантине, и поэтому надеюсь, что всё прошло плодотворно, и что мы больше не будем переживать такой период, как самоизоляция.
Александр Генерозов: Ну, ты название уже наверняка придумала?
Мари Краймбрери: Я всегда придумываю это в последний момент.
Александр Генерозов: Не могу пройти мимо и не поздравить тебя с выходом трека «Прага. Июнь». Знаешь, мне он показался самым взрослым твоим треком. Это мой личный взгляд или ты так тоже сочтешь?
Мари Краймбрери: Мне просто кажется, что он немножечко отошел от стиля «поп», в котором я обычно работаю и пишу. Ну хотя, я очень люблю поп-музыку и поэтому то, что вам кажется «повзрослее», посерьезнее и постатуснее, это просто непопсовая музыка, я люблю и то, и то, просто гораздо реже сочиняю такие песни, как «Прага», совсем редко они у меня пишутся. Ну, просто я сама больше слушаю поп-музыку, чем неформат. А она ближе именно к неформату.
Александр Генерозов: Она войдёт в твой новый альбом, к которому ты так и не придумала названия?
Мари Краймбрери: Она войдёт в другой альбом, который, я надеюсь, мы тоже очень быстро выпустим. И в нем будут песни чуть другого направления.
Александр Генерозов: В песне противопоставляется Москва и Прага. Ты, в самом деле, какой город больше любишь?
Мари Краймбрери: Я пою «мой любимый город Москва». Всё так и есть. И пою про человека, чей любимый город – Прага. И это не для красного словца.
Александр Генерозов: Твоя музыкальная составляющая прошла фантастический рост. У тебя не было ситуации, что вот кажется всё, все лупы, все биты перебрала, откуда взять новый звук?
Мари Краймбрери: Ну, на самом деле мне ещё рано становиться музыкантом, который исписался, потому что я только-только на самом старте. И у меня как раз период, когда всего много-много пишется. Много идей, я понимаю, что много историй, которые не записала, много новых мелодий, вокруг меня много талантливых аранжировщиков, и под каждую из их работ мне хочется скорее записать что-нибудь новое. То есть я наоборот нахожусь в самом-самом расцвете и считаю, что я ещё не написала свою самую лучшую песню. Поэтому мне ещё есть, к чему стремиться. (Смеётся).
Александр Генерозов: Я-то не к тому, что исписалась или нет, просто кризис — это важная часть творчества, из которой переходят на новые ступени.
Мари Краймбрери: Кризис может случиться в любой момент, и даже когда ты всего год сочиняешь песни, бывает, что месяц ничего не пишется. А бывает, что за неделю пятнадцать песен. Это вообще вопрос непредсказуемый. Я не начинаю задумываться о том, что что-то пошло не так, что плохо, если не пишется какой-то трек. Более того, у меня бывает, что даже если есть какая-то аранжировка, которая мне очень сильно нравится, и я не могу написать на неё песню, я знаю, что всё равно пройдёт время, и вернусь к этой аранжировке и сочиню что-то.
Александр Генерозов: Я так понимаю, что ванная, в которой прячутся, это такой образ убежища, но может тебе и вправду в этой комнате приходят музыкальные идеи?
Мари Краймбрери: Так я действительно писала про ванну, не как про образ, а про ванную как фактическую ванную комнату. Где ты закрываешься? Если в квартире нет другого места, где можешь остаться наедине с собой, то ты закрываешься в ванной и там просто ревешь. Вот об этом я писала свою песню. Поэтому это не образ и не прототип какой-то, это место фактического нахождения моего в период депрессии.
Александр Генерозов: А где вообще тебе комфортнее всего сочиняется, может, на борту самолета?
Мари Краймбрери: В самолете реже всего я сочиняла песни, но зато много всего по словам сочиняла и много на какие фразы вдохновлялась. В основном, наоборот, ты в самолете летишь, и много о чем думаешь, потом приземляешься и пишешь. А так в машинах много сочиняю, дома много сочиняю, в офисе, в студии прямо во время работы. Мне хорошо везде пишется, если мне спокойно.
Александр Генерозов: Вот знаешь, у меня артисты, которые поют не свои треки, вызывают смешанные чувства, а ты как воспринимаешь их?
Мари Краймбрери: Есть артисты, которые не пишут сами музыку, но они её потрясающе поют. У нас было много историй, когда я кому-то писала песни, и они уходили, потому что человек не мог перепеть то, что я задумала в самом начале. И это на самом деле огромный дар и талант, когда артист берёт чью-то песню и перепевает её лучше, чем её поёт сам автор. Это же прекрасно. Не каждый так сможет. Я вот не уверенна, что я могу взять чужую песню, купить и спеть её так же, как задумывал автор. Даже точно знаю, пример есть Бьянка и Юлианна Караулова, с «Ты не такой». Её Бьянка написала для Юлианны, и это тот случай, когда, если бы её спела сама Бьянка, она у неё была бы проходящей, а у Юли она стала большим хитом. Мне кажется, что это круто. Юля не писала, а она стала огромным хитом в её карьере.
Александр Генерозов: Ты всё всегда стопроцентно сама пишешь для себя, это в самом деле так?
Мари Краймбрери: Ну вот в альбоме, например, у меня будет одна песня, в которой будет не моя музыка. Мои слова, но не моя мелодия. Она, конечно же, адаптирована под меня, но, тем не менее, мы творим вместе в студии, и если у кого-то появляется какая-то крутая идея, не считаю нужным от неё отказываться. Да, ок, это не процесс продажи-покупки песни, но тем не менее.
Александр Генерозов: Что тебе проще даётся: текст или мелодия? Мне кажется, слова для девушки, в 15 лет выпустившей сборник стихов, проще должны даваться?
Мари Краймбрери: Нет, я чаще всего пишу сразу музыку и слова. Почти всегда это мелодия, на которую ложатся слова. И могу сказать, что музыку я пишу гораздо чаще, потому что у меня есть мелодии, на которые до сих пор не написаны ещё тексты. Чтобы написать текст, нужно его пережить. У меня по крайней мере так. Я ко всем текстам отношусь очень серьёзно, я тексты проживаю на своём личном опыте. А чтобы написать музыку, например, достаточно просто крутого настроения, и какой-нибудь крутой гармонии.
Александр Генерозов: Ну а «птичий» язык используешь?
Мари Краймбрери: Конечно, у меня половина «демок» так напета.
Александр Генерозов: Минимум слов, максимум информации, быстрые вопросы, ответы в любом формате! Самая первая песня. Как называлась и вышла ли она потом?
Мари Краймбрери: «Смогу ли я без тебя», и да, она вышла. Самая первая песня, написанная мной и под меня.
Александр Генерозов: Где отпускает мандраж перед выступлением? Мне кажется, ты такая спокойная, что и не знаешь, что это такое?
Мари Краймбрери: Нет, просто я сегодня поспала до обеда, проснулась такая с небольшим отеком, сижу и спокойненько разговариваю. Перед сценой вообще другое ощущение. Это дикий мандраж, и я безумно эмоциональная, к сожалению. У меня подкашиваются ноги, у меня трясутся руки, и перед каждым концертом мне страшно выходить на сцену. Недавно мы выступали на фестивале онлайн. Там даже не было зрителей и даже в отсутствие зрителей я понимала, что я выхожу на камеру, на которую всё можно переделать, перепеть с нуля, а меня трясёт, я не могу петь, потому что у меня просто дрожит голос и трясутся руки.
Александр Генерозов: Мы все вспоминаем, выключили ли утюг, газ, закрыли ли дверь. А что тревожит музыканта, не сфальшивила ли там-то и там-то?
Мари Краймбрери: На сцене происходит какая-то магия обмена энергией. И в тебе должно быть её такое количество, чтобы было, что отдать. А бывают концерты, на которые ты выходишь и понимаешь, что ты сегодня не настроен на такую сильную отдачу энергии как хотелось бы, и ты начинаешь внутри себя прорабатывать любой вариант, чтобы всю свою энергию до последней капли выдать в зал. Ты не знаешь, получится у тебя сегодня это сделать или нет, и готовы люди в зале принять, что ты им принёс, много таких «переживательных» моментов, я боюсь, конечно, переживаю, что могу налажать, но я прощаю себе «лажи» очень легко, потому что сама пишу себе свои песни. И когда мне делают замечания, что я как-то не так спела, я всегда говорю, что я сама знаю, как петь свою музыку.
Александр Генерозов: Ты играешь на чем-нибудь, кроме своих голосовых связок?
Мари Краймбрери: Плохо играю на клавишах, я наигрываю, конечно, гармонии, но вообще плохо. Больше ни на чём.
Александр Генерозов: 21 августа родилась не только ты, но и Аня Плетнева, Антон Шипулин, Сергей «Гугл Брин», Лиам «Продиджи» Хоулет, и даже поэт-песенник Юрий Энтин! Кого позвала к себе?
Мари Краймбрери: Аню Плетнёву и Сергея Брина из «Гугла» пригласила бы.
Александр Генерозов: Машина времени, куда полетишь?
Мари Краймбрери: Я готова куда угодно сейчас, чтобы просто телепортироваться на море. Просто в любую страну, любой город заберите меня. (Смеется).
Александр Генерозов: В твоей музыке, в твоих стихах один из главных героев — это любовь. Её можно вспоминать бесконечно, обращаться к ней всегда, эта сила превышает наши возможности всё сломать и испортить?
Мари Краймбрери: Мне кажется, любовь превышает все возможности, если ты умеешь её испытывать, на самом деле, далеко не все люди на это способны! Испытывать любовь к кому-то — это огромный дар, и я знаю много людей, которые ни по кому не сходят с ума и не сходили никогда, которые не испытывали такого безумного чувства влюбленности, как, например, умею испытывать я. И очень круто в украинском языке разделяются «люблю» и «кохаю». Это два разных понятия, там всегда говорят «я люблю чай, кофе», «я люблю тебе» — это в таком дружеском формате говорится, а «я тебе кохаю» означает самое сокровенное, о чём мы пишем в своих песнях. А в русском языке «я люблю маму», «я люблю кроссовки», «я люблю тебя». И в принципе, слово «люблю» означает всё одно и то же. Когда я пишу музыку, и пишу свои песни, я испытываю то, что под словом «кохаю» обозначается.
Александр Генерозов: Интересно! Такая занимательная филология. А что тогда происходит, когда уходит любовь между людьми?
Мари Краймбрери: Мне кажется, что я ещё всё-таки слишком маленькая, чтобы так глобально размышлять, но, честно, я больше всего не люблю, когда люди отрицают, что это была любовь, если она заканчивается. Мне кажется, что у всего есть свой предел, определённый период времени, и, если ты умеешь благодарить, за то, что было в твоей жизни, говорить, что да, это была любовь, но она прошла, это круче, чем если ты каждый раз отрицаешь, говоришь, что это была не любовь, наделяя любовь таким свойством, как вечность. У многих такая ассоциация, что любовь, это если мы умерли с тобой в один день, тогда это она, а всё остальное — так, ни о чем. Я же считаю по-другому, что у любви может быть какой-то период времени, и это прекрасно, если ты её испытывал в тот момент.
Александр Генерозов: Мари, а как тебе процессы, которые идут полным ходом в мировой музыке? Вот один из них отлично проиллюстрировал Иманбек, который взял и сделал ремикс на Roses от SAINt JHN. А люди десятилетиями в студиях сидят и у них так не получается. Их ведь наверняка бомбит от этого? Они для них читеры?
Мари Краймбрери: Это, знаешь, наверное смущает больше людей, которые долгое время занимались музыкой, а у них не получилось стать известными. А я как раз из того примера, про который ты рассказываешь. Я человек, который никогда не занимался профессионально музыкой, а стала сочинять свои песни и их записывать. И очень много своего времени, ресурсов и всего остального я потратила на самообразование. Самообразовываться в других сферах у нас принято: на художников, которые никогда в жизни не учились в «художке», мы не злимся, а к музыкантам, которые не учились в «музыкалке», мы начинаем придираться. Почему так – я не знаю, непонятно, мне кажется, что это элементарное чувство зависти. Если этот музыкант сидел дома, он потратил огромное количество времени, изучил программу, написал что-то, ухватил для себя самое ценное и сразу. Благодаря тому, что талантливые люди делятся своими знаниями, можно выцепить сразу наилучшее из того, что они изучили уже за десять лет, понимаешь? Это же самое крутое и есть. То есть суть-то в том, что кто-то мучился десять лет, понял для себя какие-то основные тезисы, выложил их в коротком ролике в YouTube, и ты смотришь этот короткий ролик, и понимаешь: «а, вот блин как оно делается», и ты начинаешь быстро всё схватывать, время чуть другое. Это прекрасно, когда люди развиваются, и становятся сами по себе талантливее, чем они есть. Они же всё равно вкладывают какое-то время и какой-то ресурс.
Александр Генерозов: А второй глобальный процесс, это глубокая переработка треков, как "Mamasita" от Black Eyed Peas, "Some Say" от Nya. И не ремиксы, и не каверы. Может все-таки мелодии истощились слегка, ну раз мы не можем отпустить эти старые хиты?
Мари Краймбрери: Я не знаю, сбудется или не сбудется сейчас, но я, возможно, столкнусь с такой же ситуацией, как воспоминание одной из старых песен в новой интерпретации. Когда артисты говорят, что «о, я устал петь одну и ту же песню», а я себе представляю, что я пойду сейчас на концерт какого-то артиста сейчас, ну вот возьмем даже Джастина Бибера. Я очень бы хотела услышать его те самые первые песни на концерте, я пойду на концерт Ёлки и буду хотеть слышать «Прованс», устала она его петь или нет, я люблю эту песню, я пойду на концерт «Винтажа», я хочу услышать «Знак Водолея», а не новые треки их. И из-за того, что артисты сами убирают из репертуара песни, которые были успешными, находятся ребята, которые их берут и выпускают заново. И это тоже, я считаю, круто.
Александр Генерозов: У тебя не так давно стартовало видео «Пряталась в ванной». Кто придумал фишку с закадровым текстом Владимира Еремина?
Мари Краймбрери: Это был единственный клип в моей жизни, на съёмки которого я приехала не зная, что мы будем сегодня снимать, и это невероятный опыт в моей жизни, поэтому в следующий раз я планирую приехать на съемку точно так же. Это так круто, когда ты не готовишься, ни о чем не думаешь, никого ни о чем не спрашиваешь, тебе просто нужно одеться вот так вот, на съёмку утром приезжаешь, а у тебя всё готово. И ты знаешь даже во сколько ты освободишься.
Александр Генерозов: То есть даже сценария не видела?
Мари Краймбрери: Вообще не знала, что будет происходить. Поэтому, когда на съёмочной площадке я узнала по рации, что волков ведут на площадку, я немножко напряглась.
Александр Генерозов: Да, волки там знатные! Многие артисты вообще не снимают клипы, в самом деле, это дорого. Или снимают lyric video. А слушаем-то все равно в основном без видео. Или нужно?
Мари Краймбрери: Иногда личный разговор с человеком тебе даёт гораздо больше, чем телефонный звонок. И мы все об этом знаем. Мне кажется, и с клипами, и с аудиодорожкой. Ты в клипе можешь лицом показать гораздо больше эмоций, которыми ты хотел бы поделиться, чем когда ты просто стоишь в студии и записываешь голос. Безусловно, можно и голосом передать многое, но визуализация лично для меня добавляет то самое дозированное количество эмоций, которых мне не хватает от аудио. Поэтому следующую песню я буду выпускать и буду снимать на нее клип. Была бы моя воля, я бы на все песни снимала клипы свои. Знаешь, у нас же съемочный процесс, это как в студию съездить песню записать.
Александр Генерозов: Ну вот, карантин заканчивается, гастрольный график уже сверстали?
Мари Краймбрери: Новый график он так-то есть, но мы не можем гарантировать, что конкретно эти даты сбудутся, надеюсь, что всё будет хорошо, что не будет никакой второй волны, которой нас пугают, и мы всё-таки осенью поедем на гастроли и встретимся там с теми, кто нас ждёт с начала марта.
Александр Генерозов: Какие дела разрулила на карантине, какие гештальты закрыла Мари Краймбрери?
Мари Краймбрери: Я провела много времени в студии, потому что когда у тебя гастроли, то на студию у тебя времени всегда не хватает, ты уставший с перелёта, тебе куда-то рано вставать. А так получилось, что я практически жила в студии, и занималась только музыкой, я убралась дома, перебрала чемоданы, разобрала какие-то вещи, выкинула всё старое. Какие-то мелочи, до которых не доходили руки в обычном графике.
Александр Генерозов: Мари спасибо огромное за интересный разговор, приходи к нам ещё! Друзья, Мари Краймбрери провела свой воскресный вечер вместе с нами на Европе Плюс, мы уходим в отпуск, до встречи в конце лета! Желаю всем отличного и самого приятного лета, наслаждайтесь каждым его днём, да что там, каждой секундой, Александр Генерозов, встретимся в августе, всем до свидания, и тебе, Мари!
