БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

БОЛЬШЕ ХИТОВ! БОЛЬШЕ МУЗЫКИ!

№ 1 в России*

Бригада У РАШ ЕвроХит Топ 40 Программы Плейлист Подкасты Потоки
О радио
ПрограммыВедущиеСетка программПодкастыФотоВидео
Новости
Week&StarЕвропа ПлюсЗвездыСтиль жизниНовости киноВажная информацияРозыгрыши
Онлайн
ПлейлистПрямая трансляцияМобильное приложениеПоложения по играм
Кинокайф
Новости киноРецензииРозыгрыши
Контакты
КонтактыПравила участия в играхПоложения об обработке персональных данныхРекламодателям
Главная
Новости
Бригада У. Личка: выпуск с приставкой ПРЕ и классным гостем

Бригада У. Личка: выпуск с приставкой ПРЕ и классным гостем

07 марта 2023

Европа ПлюсБригада Уподкаст

Личка 109. Эпизод с приставкой ПРЕ.

Тут и PRE-party 8 марта с Вики в главной роли, и выгодное ПРЕдложение от Вэла, и ПРЕдчувствие весны носом Лёхи, и специальный гость…

Встречаем в Личке ведущего ПРЕдрассветного шоу Европы Плюс – Артура!

Ваши вопросы и комменты как всегда ПРЕкрасны! Разберёмся и с ними.

Европа ПлюсБригада Уподкаст

Звонкий в Бригаде У

07 марта 2023

Европа ПлюсЗвонкийБригада У

Мелодичный, солнечный и... Звонкий придёт в гости к Бригаде У. В пятницу в 9:00 Андрей расскажет Вэлу и Вики о двух новых дуэтах. Он готовит их втайне, но не оставит без горячих подробностей наших слушателей. А ещё поделится грандиозными планами, среди которых — акустический концерт, новый альбом с латиноамериканским вайбом и концептуальный EP с афробитами. И, конечно, новая песня о первой любви, которая выйдет в марте. С нетерпением ждём идеальный саундтрек весны.

Хочешь попасть на прямой эфир Бригады У со Звонким? Проще простого! Скорее заполняй анкету ниже и жди приглашения. А если не сможешь прийти, слушай Европу Плюс 10 марта в 9 утра или смотри прямую трансляцию на нашем сайте, в мобильном приложении и в нашей группе ВКонтакте.

Свои вопросы Андрею задавай в комментариях – самые необычные и забавные Вэл и Вики озвучат в эфире.​

Европа ПлюсЗвонкийБригада У

Эдуард Бояков назвал главных гениев современности

06 марта 2023

Week&Starинтервью

19 февраля гостем шоу Week&Star стал театральный режиссёр Эдуард Бояков! Читай интервью ниже или подписывайся на подкаст, мы есть в Apple Podcasts, Google Podcasts, Castbox, «Яндекс.Музыке».

Александр Генерозов: На Европе Плюс сегодня с нами театральный режиссёр, который не боится ни радикально новых постановок, ни демонстративно консервативных, он был одним из создателей самой престижной театральной премии «Золотая Маска», и он смело называет недавно открытый театр «Новым», рад представить всем – Эдуард Бояков! Добрый вечер вам, Эдуард, и привет всем, кто с нами сейчас!

Эдуард Бояков: Всем привет!

Александр Генерозов: Вы – известный медийный человек, которого знают как театралы, так и вне этой специфической, скажем так, тусовки. Известность и медийность для вас – некоторая плата за возможность что-то делать? Или, в принципе, она сама по себе довольно приятна и не обломна?

Эдуард Бояков: Скорее первое, это неизбежность. Я стараюсь не избегать эфиров и интервью, хотя, признаюсь, конечно, часто приходится отказываться. Дело в том, что надо же еще репетировать, надо же еще и театр строить. А с другой стороны, действительно, попадать в зависимость какую-то от этого – тоже дело последнее, то есть это часть нашей работы, мы профессионалы, и когда говоришь про какие-то высокие материи… И вы начали, кстати, Александр, сразу с того, что сказали про театр, что это такая вот сугубая тусовка, это некое закрытое пространство, и, с одной стороны – да! Но с другой стороны, именно в театральном пространстве действительно возникают тренды, сценарии будущего, театр планирует, театр проигрывает то, что потом случается на ТВ, и через пару лет в кино, а потом уже и в политику это все приходит.

Александр Генерозов: Ну то есть можно провести такую параллель, это как haute couture в моде, которая может быть и непонятной иногда, и слишком провокационной, слишком сложной для понимания быть, а потом другие модельеры уже перехватывают, делают более понятным, и так вплоть до масс-маркета?

Эдуард Бояков: Ну мне кажется, даже с одеждой как-то честнее, потому что массовая одежда, масс-маркет – это хорошее явление. Мы же не будем ходить вот в этих перьях, ну вот в этих каких-то невообразимых футуристических костюмах, которые мы видим по телевизору в репортаже, с недели высокой моды! А с другой стороны, мы понимаем, что мы должны одеваться. Вот одежда обычная, массовая – это неизбежность. Это прекрасно, а театр дешевый, коммерческий – это плохо, и его не должно быть в нашей жизни.

Александр Генерозов: Ну и все-таки возвращаясь к вопросу известности и популярности. Лет 10 назад такого выражения как «личный бренд» вообще практически не знал никто, кроме каких-то маркетологов. А сейчас актеров, музыкантов, писателей…

Эдуард Бояков: Сейчас каждый автор из соцсетей – люди делают совершенно невероятные карьеры и репутации, невероятные карьеры, семнадцатилетние, шестнадцатилетние блогеры имеют сотни тысяч, а иногда миллионы подписчиков, а это очень интересно. Я не могу сказать, что мне это нравится, но с этим нужно как-то жить, с этим нужно научиться разбираться.

Александр Генерозов: В этой усадьбе бывали в свое время Наполеон Бонапарт, Льюис Кэрролл, но теперь там открывается Новый театр под руководством нашего гостя Эдуарда Боякова, он с нами сегодня на Европе Плюс. Смотрите, когда я узнал про открытие Нового театра и посмотрел, где это – я испытал, вот честно, небольшой шок. Потому что сколько раз я ходил по Мясницкой и видел вот эту вот ярко-голубую усадьбу! Я призываю, кстати, зайти всех сейчас в «панорамы» на картах, и посмотреть, Мясницкая, 7. И вам не страшно работать в таком месте, всё же театр, свет, сварочные дела?

Эдуард Бояков: Страшно! Очень страшно! Это действительно невероятное место, невероятный дом, усадьба Салтыковых-Чертковых, это невероятная история. Помимо упомянутых вами Наполеона и Кэрролла, почему-то таких вы назвали «селебритис», там были действительно буквально все, причем были по разным причинам, по разным поводам! С одной стороны, это здание принадлежало в истории даже двум предводителям московского дворянства. Центральная улица, ведь с Мясницкой, вообще, как утверждают археологи, началась Москва! Усадьба 18 века? очень мало таких полноценных зданий, которые уцелели во времена пожара, и поэтому очень мало рококо в Москве. В Санкт-Петербурге, например, совсем другое дело, там этих дворцов как собак нерезаных, а в Москве очень мало. И отвечая на ваш вопрос, не страшно ли – с одной стороны, я говорю, конечно же, страшно, а с другой стороны, лучший способ преодолеть этот страх – поделиться этим ощущением. Ну, не столько страха, сколько восторга даже, и мы решили открыть эту усадьбу, это действительно архитектурная святыня, и мы этой красотой делимся, тем более, помимо предводителей московского дворянства, дело в том, что это и первая публичная библиотека!

Александр Генерозов: А мне неожиданными показались в интерьерах камины в стилистике модерна.

Эдуард Бояков: Да, конечно, там камин работы Врубеля. А если это библиотека, то тогда это уже объяснимо, если это библиотека, то тогда это эклектика, вот эта разность залов, она, наверное, каким-то образом может быть объяснена и оправдана, потому что сама по себе, конечно, вот такая мозаика – она может оказаться очень странной. Мне очень нравится. Да и не только мне, и Евдокия Германова, и Валентин Клементьев, и Якубович Леонид Аркадьевич, который скоро сыграет свою роль, оказываясь в этом пространстве, мы, конечно, переживаем восторг, не буду скрывать этого.

Александр Генерозов: Что ж, интересно, но мне кажется, что театр – это специализированная штука такая, да? Сцена и зал нужны, всё же, а тут усадьба?

Эдуард Бояков: Ну это уже жанр, а классический театр – это прежде всего место сцены. Топология театра – вокруг некого центра. Иногда это круг театральный. А в усадьбе люди живут, обедают и танцуют, ещё чем-то занимаются. Мы привыкли к Эрмитажу вот, но мы забываем, болваны, что рядом с вот этими Пуссенами, Караваджо, понимаете, с Леонардо да Винчи, забываем, что рядом с ними стояли кресла, столики, простыночки, скатёрочки, какие-то чашки! Всё это жило и было совершенно в другом пространстве!

Александр Генерозов: И, конечно, не могу не коснуться названия «Новый», потому что вы известны как консерватор, и вдруг – Новый. Кажется, будто какой-то словесный конфликт?

Эдуард Бояков: Нет-нет, никакого конфликта нет, никакого! Настоящий консерватизм ни в коем случае не отрицает нового, он осознает, и он заставляет человека отвечать в сегодняшней жизни за его сегодняшние поступки. Он заставляет человека быть творческим – это значит стремиться к новизне, это создавать то, чего до нас с вами не было. И, в общем-то, не надо забывать, что наша главная книга консерваторов называется Новый завет! Поэтому человек новый – это человек, преодолевающий косность, преодолевающий вот эту грязь, враньё, которого очень много в нашем театре!

Александр Генерозов: Ну так и в жизни его много – вранья?

Эдуард Бояков: Да, да, и не в театре тоже. В этом отношении «Новый театр» – мы это вкладывали в это словосочетание.

Александр Генерозов: Хорошо, о самой первой постановке, о «Лубянском гримёре» мы ещё чуть позже поговорим, но мне хотелось бы прежде коснуться слова «иммерсивный», «иммерсия». И само по себе оно мне вот немножко оскомину поднабило. Может как-то надо это и по-новому назвать тогда?

Эдуард Бояков: Вы знаете, в точку, Александр, попали, потому что буквально вот сейчас у нас постоянно проходят с коллегами всякие совещания, и мы тоже чувствуем некую усталость от этого словечка, которое обозначает вот такой театр приятный, радостный, может тебя даже покормят там где-нибудь. Смысла никакого не будет, нарратива не будет, истории не будет, но будет такая вот «атмосфера»… Я без иронии говорю, потому что когда я оказывался на хороших иммерсивных спектаклях, я обращал внимание, скажем, на кабинет стоматолога, да – вот спектакль по Ибсену, ну и думаешь: «Елки-палки, в начале 20 века – такие щипцы?» Ведь всего этого, анальгетиков этих, не было! Это… это интересно, но всё равно – это такое пространство, материальное какое-то, такое, «настроенческое». В нашем случае – мы рассказываем историю. У нас есть история, у нас есть сюжет актрисы, которая попадает в число желанных фавориток графа, а она при этом влюблена в нашего гримёра. И дальше начинается столкновение. Театр современный может быть разным, и цепляться за определение «иммерсивный спектакль» тоже не хочется, так что вы попали в точку своим вопросом.

Александр Генерозов: Что ж, ну и тогда, коль уж вы сами вспомнили про Ибсена, и мы понимаем, что речь идет о «Вернувшихся», спектакле, который мой гость, он не так давно был у меня, Мигель поставил. Может, вы скажете пару слов о вашем впечатлении от этого спектакля, если вы не против?

Эдуард Бояков: Неплохой спектакль, хорошее пространство, качественно созданное. Ну, собственно, в чем Мигель, видимо, и силён, а он силен в таких вот выразительно-хореографических таких вещах – с этим все хорошо. Смысла и Ибсена там, конечно, нет никакого, но, собственно, такой задачи и не ставилось, кажется.

Александр Генерозов: Ну он под эту постановку сделал новый перевод пьесы даже!

Эдуард Бояков: Ну об этом можно писать в пресс-релизах, Ибсен – это нарратив, это новая драма. А тут скорее оммаж – это другой жанр, в этом отношении спектакль «Вернувшиеся» – это очень хороший спектакль.

Александр Генерозов: Ну и о «Лубянском гримере». Итак, крепостной театр, что именно вас зацепило? Ну правда, это не самая актуальная для нас история, хочется пошутить про актера и ипотеку – такое «крепостное право»…

Эдуард Бояков: Нет-нет, это очень интересное явление. Вот это вот словосочетание, если погрузиться, то можно обнаружить невероятную энергию в этом столкновении! С одной стороны, крепостной – это значит лишенный свободы, а с другой стороны театр, театр – это территория свободы. Это пространство, где можно то, чего нельзя в жизни. Где можно убить человека, если ты ставишь спектакль, ради того, чтобы разобраться в природе зла. Нельзя жить как леди Макбет, но можно на сцене гениально сыграть леди Макбет, и в этом отношении театр – это декларация свободы, театр – это олицетворение свободы. Поэтому, с одной стороны, крепостное право, лишенность всего, то есть вот подумать только вообще, как эти крепостные актрисы жили! Ведь только в середине 19 века вышел закон, запрещающий при продаже крепостных крестьян разделять семью! И с другой стороны, вот эта встреча с европейской культурой. Ну, господи, у Юсупова, у Шереметьева – лучшие художники, лучшие архитекторы! Мы же знаем, что русские в этом отношении, если они за что-то берутся – это что Шереметьев, что Юсупов, что какой-нибудь Абрамович, который покупает «Челси» – он должен доказать и сделать этот «Челси» лучшим клубом мира. Другое дело, лучше бы, если бы Абрамович сделал лучшим клубом не «Челси», а «Спартак-Москва»! Но вот в этом отношении в русской культуре есть такой сценарий. И вот этот сценарий, конечно, крепостные артисты, но прежде всего актрисы, они реализовывали. Сегодня мы легко можем их понять, экстраполировать – это всегда было интересно, та же принцесса Диана. Это всегда интересно, как обычная девушка может войти вот в такое пространство.

Александр Генерозов: А насколько близко вы остались к самому сюжету и к самим каким-то образам Лескова?

Эдуард Бояков: Мы любим Лескова, мы испытываем пиетет невероятный. Мы обожаем Лескова, но это, конечно, не инсценировка Лескова. Поэтому и название спектакля не «Тупейный художник», а «Лубянский гример», мы многое изменили. Я бы сказал так, герои нашего спектакля – это герои Лескова. Вы знаете, мы пошли таким способом, как… Ну сегодня же все делают сериалы, и мы расширили это пространство. Мы задали себе вопрос, а что было бы, если бы граф поступил бы так? А может ли он, вот этот подлец, похотливая тварь, она может как-то переродиться в этом отношении? И я в этом отношении совершенно убежден, что да, конечно, может.

Александр Генерозов: Ну то есть если мы применим такое эфемерное слово «фанфик» – это будет звучать обидно для вас? «Фанфик по Лескову», оно какое-то почему-то вызывает осуждение – «фанфик», да?

Эдуард Бояков: Ну нет, это не осуждение, просто это облегчение. Мы не облегчали Лескова же, мы его развивали! Я бы так сказал, мы его развивали. Есть такое слово «оммаж», вспоминали его, может быть и не такое модненькое, как «фанфик»…

Александр Генерозов: Ну почему – довольно актуальное.

Эдуард Бояков: Да? Ну, хорошо, давайте говорить, что это наш оммаж Лескову.

Александр Генерозов: Хорошо. Поменьше слов – побольше информации, вопросы покороче – ответы любые. Сыграть роль в театре или кино – был у вас такой опыт?

Эдуард Бояков: Да, я играл большую роль в театре. Это был потрясающий опыт. Это не моя профессия, но как опыт – это очень важно!

Александр Генерозов: По родному для вас Кизилюрту и Дагестану вообще не скучаете в холодной февральской Москве?

Эдуард Бояков: Скучаю! Люблю Дагестан, я русский и я горжусь быть русским, я православный человек, но то, что мне дал Дагестан – это невероятно и неоценимо, это моя родина. Я благодарен этой земле, этим людям, и всегда скучаю и стараюсь использовать малейшую возможность оказаться на родине.

Александр Генерозов: Театр в кино, я про метания Бёрдмена и его театральные страсти – они вам понятны и симпатичны?

Эдуард Бояков: Конечно, конечно да! Это столкновение, это невероятно, но мне – мне было намного легче работать в кино! Мне намного легче снимать. Мой первый вообще в жизни съемочный день в 2006 году был с Ингеборгой Дапкунайте, но она мне сказала: «Ты производишь впечатление, как будто ты всю жизнь снимал кино». В театре намного сложнее, в кино можно переснять, в кино можно сделать остановку, в кино можно перемонтировать, а в театре все здесь и сейчас!

Александр Генерозов: У вас не театральное образование. Это скорее вам в плюс пошло?

Эдуард Бояков: А вы знаете, всё, что сделано в театре – сделано людьми, у которых не было театрального образования. Театрального диплома не было у Станиславского. Это не значит, что я себя ставлю в эту линию, я просто объясняю, что людьми от Станиславского до Тарантино, людьми, которые меняли язык искусства, ну, процентов на 80 это были люди без диплома.

Александр Генерозов: В один день с вами, 16 июня, родились актриса Аня Чиповская, авангардный музыкант Сергей Курехин, ну и добавлю бессмертного собирателя «Декамерона» Джованни Боккаччо. И вот для вас такие совпадения значимы?

Эдуард Бояков: Нет, ну Курехин, конечно, важен для меня. Чиповская и Боккаччо пусть будут искать какого-то соответствия друг с другом без меня, Курехин – да, конечно! Я пытаюсь с ним резонировать.

Александр Генерозов: Принято! А знаете, вот у меня всегда, когда используют люди про что-то эпитет «гениальный», у меня всегда возникают вопросы критериев этой гениальности. И вот, например, Лесков – ну для меня, очевидно, он – гений русской литературы. Но всегда ли требуется проверка временем? Просто мне кто-то из гостей сказал: «Гений – это выдержавший проверку временем творец». Или это не обязательно, и можно вот сейчас прямо сходу сказать про кого-то – это гениальный человек?

Эдуард Бояков: Про сегодняшнего, про современника? Ну Тарантино – гениальный режиссер, например, гений. Я думаю, что это человек, который в ряду с, я не знаю там, с Орсоном Уэллсом, с Тарковским, с Бергманом, с Феллини, и все понимают, что это так. Хотя он, дай бог ему здоровья, жив, но он уже сказал очень много. Гергиев – гениальный дирижёр. Я с ним работал семь лет, мы были очень близки, мы постоянно были вместе. Я видел, как он переодевается, как он снимает одну мокрую рубашку, надевает другую и бежит снова на сцену. Я видел, как он там опаздывает в частном самолете, мы летим на какой-нибудь концерт, люди уже сидят, и мы только приземлились, а зрители уже в зале – и я видел, что с ним происходило в эти моменты, я видел, как он перерождается! Это действительно гениальный дирижёр, гениальный интерпретатор и так далее, но чаще всего, действительно, нужно время.

Александр Генерозов: Хорошо, возьмем тогда с другой стороны, вот например меня смущает, когда я читаю про гениальную, ну, например, актрису Комиссаржевскую. Собственно, мы, получается, вынуждены вот в таких вот вещах доверяться кому-то, мы же ничего не знаем про её талант?

Эдуард Бояков: Когда мы говорим «гениальная Комиссаржевская» – это информация не про саму Комиссаржевскую, а про время. Это возможность нам понять какие-то тонкие вещи, тонкие настройки того времени, той культуры. А когда мы говорим «гениальный Достоевский» – мы можем взять и убедиться в том, что он гениальный. Конечно, про Комиссаржевскую мы ничего, в общем-то…. Хотя нет, мы что-то знает, но знаем через время, через одежду, через костюм, который выставлен в музее, через того же Чехова, через того же драматурга Островского. Вот через это мы можем узнать!

Александр Генерозов: Я к тому, что театральный актер должен понимать, что его искусство – оно мгновенно растворяется в песке времени? Господа, как же это пафосно прозвучало!

Эдуард Бояков: Но это же прекрасно, это прекрасно, знаете. Ну так и надо относиться к своей жизни, и мы с вами растворимся в песке времени, если говорить о нашей бренной оболочке. Но если говорить о нашей душе, то она не умирает, смерти нет, и мы должны об этом помнить. И не надо стесняться бренности своей работы. Знаете, как буддистские монахи, которые годами выкладывают мандалу, а потом, закончив её, вот так вот «Вшиххх!», вот так вот делают рукой, и она превращается в ветер и песок. Это наша жизнь.

Александр Генерозов: У меня есть любимая тема – «театр сейчас». И, насколько я понимаю ситуацию, театр всегда развивался в тесной связи с искусством. Не было фотографии – все рисовали максимально похоже, и театр тоже должен был максимально похоже изобразить. Пошел слом искусства – и театр стал авангардным, и, в конце концов, деконструкция, постмодерн, всё разобрали до атомов и театр стал разбирать тоже. И… что дальше-то вообще?

Эдуард Бояков: Возвращаться к истокам! Вы правильно и быстро нарисовали вот эту вот линию. Мы уже «до ушей» доразбирались, понимаете, додеконструировали. Мы действительно пришли к тому, что искусством может быть какая-нибудь абстрактная полоска, или вот эти самые 15 минут славы уорхоловские, или какой-нибудь трафарет. И сейчас нужно просто осознать, что самым авангардным является не развитие этого, в общем-то, ни к чему не ведущего пути – мы уперлись в стенку. И надо развернуться, посмотреть назад и увидеть там невероятное богатство! Увидеть там невероятное богатство европейской культуры, к которой мы имеем прямое отношение и наследниками которой мы являемся, и не просто наследниками, а реальными управителями этой культуры! Потому что я считаю, что те ценности и смыслы, которые лежали в основе европейской культуры и которые включали в себе христианскую мораль, этику и антропологию, люди блудили, люди бухали, люди предавали, люди воевали – но всё это осуждалось, а был идеал, к которому человек должен стремиться. И художник – это человек, который должен помочь человеку, своему брату, на этом пути, художник – это сталкер. Он заходит в это грязное пространство, он примеряет, артист примеряет на себя роль убийцы, роль предателя, но он помогает людям избежать предательства в жизни. Поэтому я считаю, что спасение и путь искусства и новизна искусство в том, что нужно просто снова вспомнить, что есть священные вещи: Бог, семья, родина. И если художник несет в себе это, то он художник. А если он начинает вот это всё деконструировать, то бог с ним, но кафедры и сцены он должен быть лишен.

Александр Генерозов: Но если мы на это посмотрим именно в физическом воплощении, то есть так или иначе получится, что мы вернемся к реализму, уточню – реалистичности?

Эдуард Бояков: Нет, это скукота. Нет, если мы будем за реализм сражаться, то мы ничего не выиграем, потому что айфон, конечно, круче, чем любая театральная постановка. А если мы думаем о том, как музыка намекает, как занавеска колышется. Абстрактное искусство – это прекрасно, Поллок и Ротко – это великие художники, вот что я хочу сказать. И Малевич, и Кандинский, и даже тот же Уорхол – это всё мы должны брать, это всё в истории искусства уже есть, но это не должно отменять нашего главного предмета!

Александр Генерозов: И вот что еще об околотеатральной жизни спрошу, мне стало любопытно, есть ли вообще, как таковая, профессия драматурга, «написателя пьес», или она свелась больше к режиссерскому взгляду, к такому аспекту?

Эдуард Бояков: Да-да-да, это очень, очень больной вопрос. Я работаю с драматургом Алексеем Зензиновым, мне очень близок этот автор, он автор киносценариев, но то, что драматургов мало – это правда. Ну даже, наверное, еще 10-15 лет назад какое-нибудь имя Марка Равенхилла было модным, почти так же, как 30 лет назад было модным имя Стоппарда, а сегодня этого мало, но сегодня возникает этот переход, он связан с киносериальным производством, шоуранеры появляются, и действительно продюсер-драматург и режиссер очень часто пересекаются, когда я читал – продолжим про Тарантино говорить, коль мы его вспомнили – когда я читал его книжку, он пишет буквально «я уехал в какую-то там деревню, куда-то к себе в дом писать фильм» – понимаете, он пишет, он употребляет вот этот глагол «write», понимаете? Он пишет, он драматург! Пол Томас Андерсон – драматург! И в этом отношении, я думаю, что вот такая синтетика – сегодня приходит время, наверное, когда кино что-то может дать нашему театру. И если драматурги появятся, они появятся с той стороны, мне кажется. Не столько с литературы, сколько вот с этой вот сериально-киношной территории.

Александр Генерозов: Меня это немножко смущает и пугает, потому что уже есть гигантский ресурс, где все практически тропы американского кино, то есть сюжетные движки – они собраны, и, в принципе, сценарист просто берёт, «надергивает» вот эту всю тему, как в каком-то конструкторе.

Эдуард Бояков: Не беспокойтесь, не беспокойтесь! Есть такое издание как словарь рифм, понимаете? Ну и что? Ну ты прочтешь этот словарь, но ты не научишься писать великие стихи, и ты не станешь ни Пушкиным, не станешь ни Арсением Тарковским. Всё в нашей голове – это самый чудесный компьютер, это человеческий мозг!

Александр Генерозов: Ну и буквально тезисно о ваших театральных перспективах, премьерах. Знаю, что недавний мой относительно гость Евгений Германович Водолазкин, и его «Лавр» у вас будет ставиться. Расскажите – что еще?

Эдуард Бояков: Да, мы играем «Лубянский гример» в усадьбе на Мясницкой, 7 каждый день. И совсем скоро мы объявим о премьере «Скупого» по Мольеру с Леонидом Аркадьевичем Якубовичем. Да, мы восстанавливаем «Лавр», надеемся в этом году его сыграть. Мы хотим сделать несколько поэтических спектаклей в усадьбе, будем делать спектакль по Иосифу Бродскому и по современным поэтам.

Александр Генерозов: Эдуард, спасибо огромное за то, что пришли к нам, было очень интересно поговорить, и приходите ещё!

Эдуард Бояков: Спасибо большое, спасибо!

Александр Генерозов: Эдуард Бояков, театральный режиссер и художественный руководитель Нового театра, провел с нами свой вечер на Европе Плюс! Я же, Александр Генерозов, прощаюсь с вами ровно на семь дней, слушайте новый выпуск Week&Star в следующее воскресенье в 17:00. Будет звёздно, будет интересно, пока!

Эдуард Бояков: До свидания, спасибо!

Week&Starинтервью
LIVE

ТЕМА РАШ на 13 мая

Это я никогда не надену!

Комментировать

12 мая

Гороскоп

Овенмарт 21 – апрель 20

Овны, возьмите телефон в руки и скорее позвоните любимым людям.

ПрограммыОнлайнВедущиеКинокайфНовостиКонтакты

Мобильное приложение Европы Плюс в твоем телефоне.

Программы
Бригада УРадиоАктивное ШоуWeek & StarКрутой УикендЕвроХит Топ 40Крутой ПодъёмTop Club ChartDouble HitPlay BoxResiDANCEГороскопБизнес-ланчКиноКайфАфишаStarNewsНовостиПробкиПогода
Ведущие
Ведущие шоуВедущие эфираСлужба информации
Кинокайф
Новости киноРецензииРозыгрыши
Новости
Week&StarЕвропа ПлюсЗвездыСтиль жизниНовости киноВажная информацияРозыгрышиРегиональные новостиРецензииКуда пойтиМодаГаджетыБлиже к звездамМузыкаКотикиМемы и трендыФакты и спискиПремииПутешествияРейтингиИгры
Онлайн
ПлейлистПрямая трансляцияМобильное приложениеПоложения по играм
Контакты
КонтактыПравила участия в играхПоложения об обработке персональных данныхРекламодателям

Средство массовой информации «Европа Плюс» зарегистрировано 21 ноября 2014 г. в форме распространения «Сетевое издание». Свидетельство Эл № ФС77-59972 от 21.11.2014 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).

*Mediascope, Radio Index – РОССИЯ 100К+, ИЮЛЬ - ДЕКАБРЬ 2024 г., AQH Share, население 12+

Скачивай наше мобильное приложение!