Как они это делают? Зачем они это делают? И почему одни это делают лучше, а другие хуже? Актёры и актрисы – загадочные и очень интересные люди. У них свои ВУЗы, свои понятия успешности, свои термины, которые ты, возможно, и не знаешь. Например «гримваген» – в курсе, что это такое?
29 сентября погрузиться в кухню театральной сцены и съёмочной площадки помогла актриса Александра Прокофьева. Она знает не понаслышке, что такое Театр Вахтангова, что такое быть актрисой не только в театре, но и в кино. В её портфолио «Анна Герман. Эхо Любви», «Поселенцы», «Лектор», а также приз за лучшую Софью Фамусову в театральной постановке «Горе от ума».
Читай интервью с актрисой ниже или подписывайся на подкаст для iOS или Android.
Александр Генерозов: На Европе Плюс очаровательная актриса театра и кино, самая убедительная и драматичная Анна Герман наших сериалов. В ее портфолио «Поселенцы», «Ласточкино гнездо», «Лектор» и работа в самом арбатском из театров, Евгения Вахтангова. Александра Прокофьева! Здравствуйте, Саша. Привет всем-всем, кто с нами сейчас.
Александра Прокофьева: Здравствуйте! Всем привет!
Александр Генерозов: У нас сейчас осень, разгар. Пушкин любил говорить, что золотые листья и все такое. Романтично все. Вы относитесь к тем, кто любит осень или к тем, кто «лучше было бы потеплее»?
Александра Прокофьева: Я в таком возрасте, когда я хочу потеплее. Я люблю осень. Если осень такая, как сейчас, то почему нет. Да, конечно.
Александр Генерозов: Смотрите, Саша, коль уж мы коснулись осени. У всех людей осень – это закат. Это что-то предшествующее зиме. Но у людей творческих профессий это всегда сезон, это всегда выход к новым горизонтам. Как у актеров, у вас наблюдается какая-то сезонность в жизни? Например, осенью – оживление. Или наоборот, может быть, летом.
Александра Прокофьева: Нет, я такого не наблюдаю у нас. Мне кажется, такого нет. У каждой поры есть свои прелести. Допустим, осенью мы уезжаем со спектаклями, «Амурская осень». На Дальний Восток летим. Зимой предновогодние праздники, тоже что-то интересное. Поэтому я не могу сказать, что у нас есть определенный период и что-то интересное. У нас интересно всегда, круглый год.
Александр Генерозов: В тему погоды. Натурные съемки, то есть съемки на природе – это всегда самая сложная часть? Мне кажется, что можно договориться с техниками, чтобы кондиционер получше включили, а с природой не договариваешься. С природой то, что есть.
Александра Прокофьева: Это самое интересное. Как правило, съемки затягиваются. Лето у нас снимается зимой. Или наоборот, зимой снимается лето. Я могу сказать так. У меня были такие казусные моменты, когда мы уходили в зиму, а снимали осень. И моя героиня должна была стоять босиком на берегу реки, радоваться жизни. На нее был накинут только пиджак. «Жизнь врасплох», мой самый первый фильм. Могу сказать, что это были большие трудности, потому что я играла любовь. Я должна была быть прекрасной. У меня не должно было быть синих губ. Это очень сложно, потому что так я простояла три часа. Потом растирали ноги водкой. Говорить под конец я уже просто не могла.
Александр Генерозов: Помогает при этом осознание, что ты актер, что ты занимаешься важнейшим делом, просто не заболеть. Мне кажется, что любого нормального человека – простите, что я не говорю про актеров нормальные люди, – поместить в экстремальные условия, то человек скиснет. Что значит скиснет? Заболеет просто. Как актеры с этим справляются? У вас какая-то особая закалка?
Александра Прокофьева: Я ни разу не болела. Клянусь. Я просто приходила, принимала горячий душ, ложилась спать и наутро я была бодра и весела. Я знаю, почему. Мы настолько любим нашу профессию, мы кайфуем от каждого момента, когда мы на площадке, на сцене или это кино. Поэтому даже такие трудности, когда ты стоишь босиком, а на улице зима, нам все равно.
Александр Генерозов: Актерами хотят стать многие. Получается лишь у единиц. Например, как у нашей гостьи, актрисы Александры Прокофьевой. Давайте спросим, как у нее это получилось. Вы уехали в 18 лет поступать в Москву, не зная, куда. Глядя на себя с нынешней высоты, это было чистое безумие или это был единственный правильный ход?
Александра Прокофьева: Я могу так сказать. В 18 лет я приехала в Москву настолько в прямом смысле непорочной, невинной, что я могу сказать, что это был отчаянный ход. Слава богу, что в моей жизни все сложилось достаточно удачно. Я была одна в Москве. То есть у меня никого не было. Это было безумие полное. Это было мое первое большое путешествие. Я никогда никуда не ездила отдыхать. Я вырвалась, и теперь я в Москве.
Александр Генерозов: Интересно просто с какой вот точки зрения. Человек поступает в актерский вуз. Мне кажется, что логика должна быть такая же, как в обычном вузе. То есть нанимают репетиторов, подтянуть физику, математику. Я говорю про обычный вуз. А что с актерским вузом? Нужно нанять отставную бабушку, которая будет говорить: «Я тебе расскажу, как играть Анну Каренину». Так?
Александра Прокофьева: Нет. Я на самом деле сейчас столкнулась с тем, что очень многие родители нанимают репетитора и готовят детей к поступлению в театральные вузы.
Александр Генерозов: То есть они существуют?
Александра Прокофьева: Да. Могу сказать, что это все очень хорошо, но иногда репетиторы настолько забивают ребенку, как правильно нужно читать, а нужно читать не как правильно, а как ты чувствуешь. Это разница. Это большая разница. Если он придет с холодным носом, как у нас любят говорить, прочитает: «Я вас люблю».
Александр Генерозов: Что значит, «с холодным носом»?
Александра Прокофьева: С холодным носом, ничего не будет чувствовать. Он правильно прочитает прозу, стих выучит, как полагается, но за этим ничего не будет. Пусть это будет неправильно, пусть он будет торопиться, сбиваться, картавить, шепелявить. Но он прочитает это так искренне, что он поступит.
Александр Генерозов: Что нужно из предметов, что нужно хорошо успевать, кроме таланта? Понятно, что в школе не преподают актерский талант. Это вообще свойство. В чем нужно хорошо успевать, чтобы пригодилось в актерском вузе? Литература?
Александра Прокофьева: Литература, русский, история, наверное. Наверное, все. Математика точно не поможет. Мне она не помогла.
Александр Генерозов: В вашем портфолио, как уже упомянул в начале передачи, работа в совершенно замечательном театре имени Вахтангова. Меня всегда поражало – он находится настолько в эпицентре этого арбатского безумия. Художники, шаржи, матрешки. Интересно, зрители приносили какой-то налет Арбата внутрь театра? Раз, смотришь, человек нормальный вроде, но в ушанке. Или с мороженым…
Александра Прокофьева: Нет, в театр у нас приходили интеллигентные люди без мороженого. У нас все было хорошо.
Александр Генерозов: Один из ваших педагогов, Василий Лановой. По крайней мере, вы его в интервью называете учителем. Это связано с работой? Он ведь тоже вахтанговец. Или вы с ним в вузе как-то пересеклись?
Александра Прокофьева: Он больше, чем педагог. Он мой мастер. Он выбирал… есть такое правило. Когда студент учится в Щукинском институте, на третьем курсе педагоги выбирают, кого они себе берут на художественное слово. Василий Семенович из тех педагогов, который выбирал. Остальным давали. Это было очень волнительно, потому что все переживали, кого же возьмет великий Лановой. Я даже не думала, что он выберет меня. Я даже не могла себе предположить, что я буду у него. Когда это случилось, я была счастлива. Он оказался мне другом, наставником и партнером по сцене в дальнейшем.
Александр Генерозов: Театр носит имя Вахтангова. Это один из основополагающих не просто театральных мастеров, даже не знаю, как подобрать слово. Это родоначальник целой системы Вахтангова. Вот этот базис, заложенный еще им, как-то сохраняется в театре? Вы чувствуете его в чем-то?
Александра Прокофьева: Да, конечно, чувствуем. Театр старается поддерживать эти традиции.
Александр Генерозов: Больше фактов о нашей замечательной гостье узнаем в серии быстрых ответов. Ответы, Александра, всегда принимаю в любом формате. Итак, можно ли выжить в театре, не имея никакого отношения к кино, просто сугубо, 100% true театральным актером?
Александра Прокофьева: Мое субъективное мнение – наверное, сейчас меня забросают помидорами – мне кажется, что нет. Все-таки актер должен сниматься в кино.
Александр Генерозов: Это не только про материальное положение?
Александра Прокофьева: Нет, не про материальное. Мы живем в 21 веке. Конечно, ты получаешь главные роли, исходя из того, знает ли тебя зритель или не знает. Или ты будешь вторым составом. А афишу сделают на того, кого узнают.
Александр Генерозов: То есть таким вот сугубо театралам… понятно. В театре нет дублей. В кино нет возможности понять со временем, как сыграть лучше. Какой из этих прессов жестче? Мне кажется, прессует и то, и другое. Тут ты не можешь ошибиться, потому что ошибка будет растиражирована, а тут ты можешь ошибиться, но…
Александра Прокофьева: Для меня все-таки в кино ты не имеешь права на ошибку. Пусть у тебя будет 15 дублей. Если ты не можешь это сыграть, то все, ты вошел в историю с этим кадром навсегда. Потом ты смотришь и понимаешь, что нет, оно не случилось. В театре иногда бывает. Могу откровенно сказать, что бывают такие спектакли, когда ты уходишь и тебе стыдно. Стыдно просто оттого, что не пошло. Не случилось этой магии у тебя, у твоих партнеров. Мы уходим за кулисы, мы разбиты, мы обсуждаем, что пошло не так, почему. Ты знаешь, что в конце недели ты еще раз выйдешь на площадку и ты все исправишь. Так и получается. Поэтому все-таки в кино сложнее.
Александр Генерозов: Актриса Ирина Старшенбаум у нас в интервью подарила такой афоризм. Режиссер на площадке как мама, а продюсер как папа. Строгий такой и деньги считает. А мама такая, добренькая. Вы согласны с таким делением?
Александра Прокофьева: Не согласна. Я ушла служить в театр «Театральный марафон», а он антрепризный. Могу сказать, что Александр Гордиенко совершенно не строгий продюсер. С ним очень комфортно работать. У нас каждая постановка с такой любовью друг к другу. И он к нам. У нас все замечательно.
Александр Генерозов: Интересно. Еда на съемочной площадке. Мне кажется, что в этой обстановке этих котлов, мармитов рождается какая-то актерская общность. Есть эта магия, что все из одного вот этого… а может, и не все из одного.
Александра Прокофьева: Кто-то заказывает себе еду. Например, бывают вегетарианцы, у которых своя еда. Или те, кто сидят на диете. У меня тоже была знакомая актриса. Она просила, чтобы ей отдельно готовили еду. От той еды, которую она ела на площадке, она быстро поправлялась. К концу съемок она становилась достаточно пухленькой. Еда всегда вкусная.
Александр Генерозов: Машина времени. На ней-то полетаем куда-нибудь?
Александра Прокофьева: Давайте.
Александр Генерозов: Куда?
Александра Прокофьева: В детство. Я бы вернулась в детство.
Александр Генерозов: Актерская профессия всегда притягивала как магнит. Но что происходит с самими актерами на сцене, в кадре, известно лишь самим актерам. Попробуем сейчас заглянуть к ним в голову, потому что у нас рядом сидит замечательная актриса Александра Прокофьева.
Саша, вы находитесь в образе. Вы находитесь в роли. В этот момент вы можете фоном, в полушарии одном буквально думать: «А я утюг не выключила»? Или все вообще исчезает? Дети, семья?
Александра Прокофьева: Когда ты находишься в кадре, то исчезает все. У меня так. То есть только он, я и что мы пытаемся сотворить, эту магию. Когда ты выходишь из кадра, ты думаешь, поел ли твой сын, что делает твой муж.
Александр Генерозов: Это секундное превращение?
Александра Прокофьева: Секундное.
Александр Генерозов: Я сталкивался с тем, что у актеров почти религиозное отношение к этой профессии. Например, когда перепутаешь последовательность, человек – музыкант и актер. Надо говорить «актер и музыкант». А ты случайно скажешь «музыкант и актер». Или он ведущий и актер. Надо обязательно сказать «актер и ведущий». Почему так? Вы бы спокойно отнеслись, будь у вас другая профессия, если бы сказали, что вы лесоруб и актер? Лесоруб – это не про Александру.
Александра Прокофьева: Мне все равно. Правда.
Александр Генерозов: Почему тогда у других вот так? Мне непонятно. Меня называй хоть в какой последовательности. Хоть Александр Генерозов, хоть Генерозов Александр. Мне все равно. А люди ужасно обижаются, если актерскую профессию ставят не на первое место.
Александра Прокофьева: Я не знаю, по какой причине. Может быть, они хотят быть очень знаменитыми.
Александр Генерозов: Наверное. Насколько я знаю, в начале 20 века было не очень престижно быть актером. Даже в рассказах классиков: актеришка, актриска. Кстати, вы как относитесь к феминитивам? Актриса или актерка?
Александра Прокофьева: В первый раз слышу актерка. Это как-то унизительно.
Александр Генерозов: А многие считают, что наоборот.
Александра Прокофьева: Актерка? Шахтерка? (Смеется)
Александр Генерозов: Короче, актриса, да?
Александра Прокофьева: Да.
Александр Генерозов: Так вот, использовалась даже такая уменьшительно-пренебрежительная форма. Актриска, актеришка. А сейчас актер – это звезда. Как вам кажется, с чем связано это изменение?
Александра Прокофьева: Я не соглашусь. До сих пор многие считают, что актерская профессия не заслуживает уважения. Многие считают, что если женщина – актриса, то она играет любовь. Мужу-то она может пойти, на стороне. Я считаю, что это глубокое заблуждение. Люди ошибаются. Я просто сама с этим сталкивалась.
Александр Генерозов: Вы родились на Сахалине. Для большинства из тех, кто нас слышит, это место значит не больше, чем набор букв. Кто-то слышал, что это один из самых восточных островов. Что это за место? Это правда такой суровый край, как его воспринимают?
Александра Прокофьева: Да, раньше это была каторга. Я могу сказать, что это суровый край. Но я так люблю этот остров. У меня такие хорошие воспоминания. Когда ты зимой выходишь, несколько секунд и у тебя на ресницах иней. Везде иней. Ты замерзаешь. Автобусы не ходят. Ты стоишь по часу, чтобы уехать в школу.
Александр Генерозов: Ностальгия.
Александра Прокофьева: Да, это правда ностальгия. Я помню, как мама смотрит из окошка. И ты стоишь и думаешь: «Может быть, сегодня я не пойду в школу? Может быть, мама меня пожалеет». И да, она желала и звала меня обратно, потому что невозможно было уехать. Горные реки. Летом +18 ° С. Ты заходишь в горную ледяную речку и купаешься.
Александр Генерозов: Вот, где истоки актерской закалки.
Александра Прокофьева: Да.
Александр Генерозов: А вы говорите, что это из-за профессии. Просто надо вырасти на Сахалине.
Александра Прокофьева: Икра. Свежая рыба. Мама достает икру, обдает кипятком, и мы сразу ее ели.
Александр Генерозов: Близость к Японии накладывает какой-либо отпечаток на жизнь в Сахалине? Кроме праворульных машин. Может быть, к вам как-то японская кухня заходит?
Александра Прокофьева: Японская кухня очень вкусная на Сахалине. А больше даже не знаю.
Александр Генерозов: Японцев там не видно?
Александра Прокофьева: Видно. Их много.
Александр Генерозов: В бинокль, в ясную погоду. А вот сахалинский театр довольно известный и раскрученный. Это название знают даже те, кто не очень хорошо знают, где Сахалин. Почему он так популярен? Откуда такая театральная школа на острове?
Александра Прокофьева: В свое время, когда я еще жила в Южно-Сахалинске, у меня была куча кружков. Один из них назывался колледжем, но по сути, он был кружком. Я туда ходила. И мы приходили в этот театр. Там тогда работал гениальный режиссер Гуревич. Он был лучшим. Когда он меня увидел там… это я сейчас отвлекаюсь, вспомнила. Он мне сказал, что я одарена, поцелована богом внешне и внутренне. Он мне посоветовал поступить в Щукинский театральный институт. Этот театр очень хороший. Актеры там чудесные. И постановки там были в то время, 15 лет назад были прекрасные. Что там сейчас, я не знаю, потому что я давно не была на Сахалине.
Александр Генерозов: Кино в нашей стране не ругает только ленивый, потому что оно действительно своеобразное. Тем не менее нельзя игнорировать тот факт, что время от времени классные, хорошие проекты в нем происходят. Что бы нам сделать с кино, подумаем мы сейчас вместе с актрисой Александрой Прокофьевой. Для того чтобы это было проще сделать, я ей дам воображаемую волшебную палочку. Итак, взмах волшебной палочкой №1 от Александры Прокофьевой. Может, денег дадите?
Александра Прокофьева: Не дам денег. Хотелось бы, чтобы все-таки настало время, когда будут утверждать не продюсеры, а режиссеры. Чтобы вернулось туда, откуда мы начинали.
Александр Генерозов: Вы защищали продюсеров перед этим, а тут вижу, что все-таки не так просто?
Александра Прокофьева: Все-таки мне кажется, что в кино хотелось бы, чтобы иногда утверждали режиссеры. Если хороший режиссер, а у нас много хороших режиссеров, чтобы к ним прислушивались, и они принимали решение.
Александр Генерозов: Взмах палочкой №2. Давайте я вам подскажу. Юрий Колокольников жаловался, что сценаристы ужасные, плохие. Вам как? Сценариста поменяли бы? Вы как актриса чувствуете вот эти сценарные ляпы, нестыковки? Или это уже, скорее, режиссер ощущает?
Александра Прокофьева: Мы, конечно, тоже это чувствуем. Но каждый раз, если нам что-то не нравится в сценарии, меняем это все по ходу. Просто переписываем.
Александр Генерозов: То есть вы просто в такой симбиоз вступаете?
Александра Прокофьева: Да, с режиссером, с актерами и делаем, чтобы это было органично.
Александр Генерозов: Давайте финальный, третий взмах вашей волшебной палочки. Тут я не буду ничего подсказывать. Давайте вы сами. Что надо сделать? Может, вы скажите, что убрать этого человека?
Александра Прокофьева: Это сложный вопрос. Я не могу на него ответить.
Александр Генерозов: Систему образования не надо менять глобально? Нет же никакого ВГИК в Голливуде. Учатся при студиях в небольших школах.
Александра Прокофьева: Школы обязательно должны быть в России. Чтобы оставались и Щука, и Щепка, и МХАТ, и ГИТИС. Это все прекрасно. Пусть все идет своим чередом в кино. Я верю, что наступит время прекрасного, сильного, умного кино. Самое главное – не надо стремиться за западом. Так, как у них, у нас никогда не будет. Надо создавать свое, наше кино.
Александр Генерозов: Я не могу не коснуться вашего замечательного сериала, «Анна Герман. Эхо любви», где вы исполнили главную роль той самой замечательной певицы с трагическим оттенком. Когда вы изучали ее биографию, что вас больше всего удивило?
Александра Прокофьева: Их любовь до конца дней. Это удивительно. Они были удивительными людьми. Как он любил ее, я не знаю. Он ведь до сих пор один. То отношение, когда мы снимали фильм, он просматривал те наши дубли, все наше кино. Сказал, что доволен тем, как я сыграла ее и поблагодарил. Я помню, что мой агент попросила позвонить ему, чтобы я с ним поговорила. Но я не смогла. Я не знала, что ему сказать. Я была так тронута его словами. Позвонить и сказать, что это я играла Анну Герман, я не смогла. Я жалею об этом. Это удивительная история, история любви.
Александр Генерозов: Александра, все люди ищут счастье. Хотят найти счастье, но не у всех получается. Вы производите впечатление очень счастливого человека. Поделитесь небольшим крохотным рецептом, как стать счастливым.
Александра Прокофьева: Я очень люблю свою семью. Каждого. Я готова за них умереть. Я не пожалею себя. Будь это моя мама, дети, муж, брат. Они это знают.
Александр Генерозов: И от этого вы счастливы?
Александра Прокофьева: Да.
Александр Генерозов: Александра, спасибо огромное. Час пролетел как минута. Приходите к нам еще. Беру с вас обещание. Друзья, актриса театра и кино, Александра Прокофьева провела воскресный вечер вместе с нами на Европе Плюс. Александр Генерозов, Week & Star. Пока!
Александра Прокофьева: До свидания!
