Он умеет создавать самых очаровательных криминальных персонажей. В своих лентах он смело переписывает мировую историю, а актёры, которые раскрылись в его фильмах, переписывают суммы своих контрактов, решительно добавляя нули. Его девятый фильм «Однажды… в Голливуде» уже в прокате при поддержке Европы Плюс. Он – Квентин Тарантино! Читай или слушай интервью с культовым режиссером прямо сейчас.

Александр Генерозов: Для всех фанатов кино, для всех, кто с надеждой ждал следующего фильма нашего гостя, уходящая неделя стала самой волнительной и ожидаемой в году! Премьера девятого фильма Квентина Тарантино «Однажды… в Голливуде» собрала тысячи кинофанатов, запустила сотни тысяч записей и обсуждений в соцсетях, получила миллионы лайков. И Европа Плюс сегодня в самом центре событий, прямо сейчас вас ждет эксклюзивное интервью легендарного режиссера, актера и продюсера Квентина Тарантино! Здравствуйте, Квентин!

Квентин Тарантино: Рад видеть тебя, Александр!

Александр Генерозов: Вы однажды сказали, что этот фильм — самый близкий к «Криминальному Чтиву» из всех, что вы делали. Так что между ними общего? Атмосфера Лос-Анджелеса и Голливуда?

Квентин Тарантино: В значительной степени. Да, в обоих место действия — Лос-Анджелес. И в обоих мы следим за тремя отдельными персонажами на их пути в этом городе в течение нескольких дней. Плюс разные странные второстепенные персонажи, которых они встречают за это время. Также мне кажется, что чувство юмора немного схожее, такое неприлично-дерзкое, и некоторые ситуации чем-то похожи.

Александр Генерозов: Квентин, мы смотрим «Однажды... в Голливуде». И фильм отправляет нас в поздние 60-е, конец «золотой эры» Голливуда. Но мне кажется, что этот период — только начало настоящего золотого века. «Таксист», «Крёстный отец», «Звездные Войны». Всё ещё впереди...

Квентин Тарантино: Да, да, абсолютно! Для меня величайшая эпоха Голливуда, вообще в истории голливудского кинематографа, — это 70-е, начало «нового» Голливуда. А это — почти начало, новый Голливуд «начался» в 1967-м понемногу, потом уже больше в 1968-м, гораздо сильнее в 1969-м, и к 1970-му году новый Голливуд уже был тем самым Голливудом. Все фильмы, сделанные со старой перспективы, уже казались старомодными и устаревшими даже в тот момент, когда они были выпущены. Для меня это одна из величайших эпох в Голливуде. А время в фильме было прямо перед этим, когда эта волна уже начала накрывать пляж.

Александр Генерозов: Вы наверняка хорошо помните обстановку в Голливуде и Лос-Анджелесе вашего детства. Что больше всего врезалось в память?

Квентин Тарантино: Относительно много. Я не жил в Голливуде, если говорить о его границах, но мы туда ездили. Мы жили в Восточном Лос-Анджелесе, когда я был ребёнком. Мы были в Голливуде пару раз, и, к примеру, в мой первый приезд мы зашли в Китайский театр Граумана. Мой отчим рассказал мне о театре, о том, как все кинозвёзды оставляют отпечатки своих рук и ног в цементе, так что, когда мы попали туда, я уже всё это знал. Он рассказал мне, что на Голливудском бульваре есть Аллея славы, что имена знаменитых людей Голливуда увековечены на тротуаре. Он мне всё это рассказал, и когда мы гуляли, я это увидел, это было очень круто. Мы зашли в кинотеатр Cinerama Dome, это тоже было забавно. Я помню билборды, я помню, каким тогда было телевидение, какими были автобусные остановки. Вот почему я это всё привнёс в фильм. Но, опять же, это то, на что обращает внимание шестилетний ребёнок. Я бы не заострил внимание на рекламе бобов Hormel Chili, но зато обратил бы его на рекламу «Книги джунглей» или сериала «Агенты А.Н.К.Л.».

Александр Генерозов: Ваш фильм впервые свел на площадке Леонардо ди Каприо и Брэда Питта, это, конечно, мегасобытие в кино! Но чья актёрская задача показалась вам сложнее?

Квентин Тарантино: О, это хороший вопрос! И то, как именно ты его задал. Мне кажется, я не погрешу против правды, если скажу, что роль Леонардо была немного сложнее. Потому что персонаж Клиффа довольно весёлый, такой «киношный». А персонаж Рика очень истерзан, он просто комок нервов, неврастеничности. Он проходит через множество испытаний и невзгод, и, к сожалению, они все сделаны его руками. На самом деле, мне очень нравится персонаж Рика, но я не сочувствую его переживаниям и дилеммам, как многие, потому что считаю, что у него, вообще-то, хорошая жизнь, хорошая карьера, он просто не ценит то, что имеет.

Александр Генерозов: Леонардо и Брэд легко согласились работать вместе? Чем любопытен их актёрский дуэт?

Квентин Тарантино: Как всё вышло с Лео и Брэдом — я и так о них подумывал, знал, что это получится великолепно, но не был достаточно самоуверенным, чтобы думать, что мне правда удастся заполучить актёрский состав века. Ты не можешь предполагать, что так выйдет. Но в этом случае всё получилось. Я работал с обоими раньше, они знали, что я заканчиваю сценарий, хотели прочитать материал и, к счастью, каждому из них понравились разные роли, которые я им предложил. Но нужно отметить, что они играют не в вакууме. Один из них играет дублёра другого. Это означает, что они должны быть хоть немного похожи. Дублёр — это в какой-то степени двойник актёра, которого он играет. Лица не должны быть так похожи, потому что редко снимают крупный план дублёра. Но вот его тело, его параметры, язык тела — когда они одинаково одеты, должно складываться впечатление, что это один человек. Так что если бы один из них сказал «да», а другой сказал «нет», то мне пришлось бы найти кого-то ещё, кто смог бы совпасть по форме с ними. К тому же, нужно было сыграть правдоподобно отношения актёра и дублёра так, как это должно быть по динамике. Потому что обычно дублёр лет на 10 старше актёра, а Брэд примерно на 10 лет старше Лео.

Александр Генерозов: Как человек, работающий на радио, спрошу – часто ли слушали вы радио в описываемую эпоху, или вас занимало только кино?

Квентин Тарантино: Я тогда много слушал радио. Это было очень важно в те времена, радиостанции были очень важны. Когда ты ездил куда-то, ты постоянно слушал радио. Если тебе не нравилась какая-то песня, ты не выключал и не переключал в поисках другой, ты оставался на волнах станции и врубал её очень громко. Когда появлялась реклама, ты не выключал, когда появлялся диджей, ты не выключал. Ты просто разговаривал в этот момент.

Александр Генерозов: Одна из самых запоминающихся и смешных ролей в фильме принадлежит собаке, которую зовут Брэнда. Сколько собак играло её одну?

Квентин Тарантино: Две. У нас была ещё третья собака, которую использовали, но она, кажется, не попала в фильм. А изначально было две собаки. Собака, которую вы видите практически на протяжении всего фильма, это очаровательная девочка, примерно 90% времени снимали её. Но у нас был ещё гораздо более свирепый пёс для сцены драки в конце, мальчик. Я обожал этого пса, он крутой, но ему не очень доверяли другие актёры.

Александр Генерозов: Ваши фильмы отчасти похожи на комиксы. Делаете ли вы фильмы по комиксам или наоборот комиксы по фильмам?

Квентин Тарантино: Я сейчас не очень заинтересован в том, чтобы сделать фильм по комиксам. Не то чтобы я имею что-то против, но, кажется, их сейчас все делают, оставлю это им. Но я вообще-то уже сделал шаг в мир комиксов. Мой сценарий для «Джанго освобождённого» был превращён в графическую новеллу. Плюс мы написали оригинальный комикс с художником Мэттом Вагнером, он называется «Джанго/Зорро». Вот такое мы делали, это доступно, вы можете его посмотреть. Это, кстати, самое близкое к сиквелу, что я когда-либо делал, сиквел моего комикса про Джанго, где встречаются Джанго и Зорро.

Александр Генерозов: Ваши фильмы всегда привлекают внимание обилием спецэффектов. Кто стал художником по спецэффектам в этой ленте?

Квентин Тарантино: Джон Дайкстра, он один из величайших мастеров по спецэффектам в истории Голливуда. Мы работали вместе со времён «Бесславных ублюдков». Честно говоря, в большей степени, чем от Лео или Брэда, его появление на площадке вызывало у меня чувство благоговения перед звездой. Он круто сделал сцену из «Большого побега». Кроме того, мы озаботились всем по части декораций, мы их построили.

Александр Генерозов: А как вообще были реализованы спецэффекты? Вы используете хромакей?

Квентин Тарантино: Когда дело дошло до Голливудского бульвара, мы его не нарисовали, мы правда его изменили, мы физически его таким сделали. Может, закамуфлировали где-то, поставив большой фургон или что-то подобное, чтобы закрыть то, что не хотели видеть, но большая часть декораций была реально, физически построена, физически воссоздана. Очень важным делом был эпизод «Большого побега», а ещё автомобильный кинотеатр. У нас правда был шатёр, мы его построили. У нас было место, где располагался экран для водителей, но мы делали это не с компьютерной графикой, мы делали это с миниатюрами. У нас была такая модель автокинотеатра. Если мне нужно сделать подобные спецэффекты, я не буду использовать компьютерную графику, я возьму миниатюры, как делает японская Toho Studios. Я обожаю миниатюры, я настоящий их фанат. Были какие-то мелочи, которые мы не могли так сделать, как, например, когда у тебя городской пейзаж, и тебе нужно расположить вывеску где-то, без них никак. Вот и пририсовываешь какой-нибудь «Старбакс».

Александр Генерозов: Когда смотришь «Однажды... в Голливуде», невольно обращаешь внимание на те фильмы, которые крутятся внутри на экране. Сколько их всего, этих фильмов в фильме?

Квентин Тарантино: Веселее всего в картине мне было делать фильмографию Рика, всю эту медийную часть. Я знал, что сделаю много материала, лишь его часть войдёт в фильм, но именно на этом я заморочусь сильнее всего. Дайте посчитаю. Мы сняли много для «Закона Баунти», мы сняли много для «Лансера», мы сняли часть «Четырнадцати кулаков Макласки», сняли рекламные ролики, как «Ред Эппл» и другие. А, и телешоу «Халлабалу»! Я хотел сделать ещё сцену из «Небраски Джима», но был уже перебор. Так что, я думаю, где-то 5.

Александр Генерозов: Хиппи Квентина Тарантино с ножами вместо цветов. Они и вправду были такими недобрыми?

Квентин Тарантино: Нет, они не были. Но, к сожалению, секта Мэнсона была. Они взяли то, что было, на мой взгляд, красивым, силу цветов, культуру детей, цветов про мир и любовь, и извратили это. Чарльз Мэнсон особенно это извратил, пока она не стала жуткой карикатурой на саму себя. Из-за этого подлинная революция умов и сердец подошла к концу, к сожалению.

Александр Генерозов: Мэнсон и его «Семья» стали частью массовой культуры, хотим мы этого или нет. Нет ли в этом чего-то ужасного?

Квентин Тарантино: Да, они стали частью культуры, но сделали это через дьявольское влечение, которое люди имеют по отношению ко злу, к преступлениям, которые не могут понять. Я думаю, это одна из причин, почему люди это изучают, узнают о них больше, узнают, как была устроена внутренняя кухня «Семьи». Ты никогда не сможешь умом с этим смириться, ты будешь пытаться это понять. Чем больше ты узнаёшь, чем больше понимаешь, тем более иллюзорным это оказывается.

Александр Генерозов: Клифф — дублёр, водитель, плечо, на котором можно поплакать. Это типичная ситуация в американском кинематографе?

Квентин Тарантино: Нет, необязательно. Это просто побочный продукт их отношений. Рик думал, он будет звездой кино. Я думаю, Клифф тоже думал, что Рик будет звездой, и они будут делать фильмы вместе долгие годы. И так и было какое-то время. Потом Рик оказался в ситуации, где он не мог сказать, что ему здесь нужен его дублёр. Время идёт, и это уже не происходит автоматом, как было. А потом Клифф делает несколько ошибок, после которых ему ещё сложнее получить работу, но в то же время они преданы друг другу, и это раньше он был дублёром, а сейчас он, скорее, водитель, мальчик на побегушках, по сути его ассистент.

Александр Генерозов: Ваши фильмы полны отсылок к ранним голливудским лентам. Здесь их тоже много. А вы когда-нибудь цитировали русские фильмы?

Квентин Тарантино: Нет, не цитировал. Особенно в случае с этим фильмом — использую этот пример. В случае с этим фильмом я не могу представить, в каком мире Рик смотрел бы русский фильм. Не могу представить себе никакие обстоятельства, при которых он бы выбрал иностранное кино и должен был читать субтитры. Это не то кино, на котором он рос: «Я не буду это смотреть, я даже не понимаю, что они говорят!». Он ведь не из среды кинолюбов. А что до меня, я даже говорил об этом на пресс-конференции, в 1969-м году показывали фильм «Человек-амфибия» по телевизору, и я его посмотрел, мне ещё семи лет не было. Я увидел его на ТВ, и мне понравилось! Я не знал, что он был русский, я не понимал, что он был дублирован, я был ребёнком, я о таком не знал. Уже потом я всё это понял.

Александр Генерозов: В вашем фильме присутствует замечательный и довольно-таки смешной эпизод с Брюсом Ли. Была ли это попытка по-новому взглянуть на этого легендарного актёра?

Квентин Тарантино: Не думаю, что я сделал Брюса Ли таким уж плохим. Должен признать, что я немного повеселился насчёт его персонажа, есть крошечная доля пародии в этом. Но в то же время Брюс Ли был довольно заносчивым парнем, то, как он говорил… Я думаю, я не то чтобы многое тут нафантазировал. Я сам слышал, как он говорил подобные вещи. Люди упрекают: «Он никогда не говорил, что сможет побить Мохаммеда Али». Да нет же, говорил! Не просто говорил. Его жена Линда Ли в своей автобиографии, первой, которую я вообще прочитал, «Брюс Ли: Мужчина, которого только я знала», она даже там про это упоминает. Мог бы Клифф побить Брюса Ли? Брэд не смог бы, а Клифф, может быть, и смог. Вот как если бы вы меня спросили, кто победит в драке, Брюс Ли или Дракула? Так это такой же вопрос. Это вымышленный персонаж. Если бы я сказал, что Клифф победил бы Брюса Ли, он ведь вымышленный, значит, он бы и победил. Но реальность такова: Клифф — зелёный берет, он убил много людей во время Второй мировой войны в рукопашном бою, он убийца. О чём вообще говорит Брюс Ли: что он восхищается воинами, восхищается боем, а бокс — это самое близкое к бою среди видов спорта, ближе, чем соревнования по другим боевым искусствам. Клифф — не спортсмен, который любит драки, он воин, он боец. Так что если бы Клифф сразился с Брюсом Ли в состязании по боевым искусствам в «Мэдисон сквер гарден», Брюс Ли его бы убил. Но если бы они дрались в филиппинских джунглях в рукопашном бою, Клифф бы убил его.

Александр Генерозов: В ваших сценариях расписано всё до мелочей. Мне кажется, довольно сложно перенести всё это на экран. Ваши продюсеры доверяют вам сделать это?

Квентин Тарантино: Отличительная черта моих сценариев в том, что я в них прописываю всё. Когда их читаешь, всё там есть. Важная работа состоит в том, чтобы нарисовать эту мысленную картину, пока ты читаешь, ты видишь фильм в своей голове. И очень легко, уже читая, понять, нравится мне этот фильм или не нравится. Пока читаешь, уже его видишь. Поэтому, я думаю, им нравится. Про некоторые мои фильмы, как этот, как «Джанго», как «Бесславные ублюдки», вы бы и подумать не могли, что студия решила, что они коммерчески-мейнстримные. Просто они этот фильм как бы уже «увидели», он им понравился, и они подумали, что, может быть, другим он тоже понравится. А дальше уже дело за мной, чтобы донести это, чтобы это осуществить. Пока что всё хорошо.

Александр Генерозов: Квентин, «Однажды... в Голливуде» ваш девятый фильм, и многие опасаются, что вы скоро завершите свою карьеру. Не окажется ли «Однажды... в Голливуде» вашим последним классическим, полнометражным фильмом?

Квентин Тарантино: Этот фильм не будет моим последним, я собираюсь сделать 10 фильмов, причём обе части «Убить Билла» я считаю за один фильм. Так что мне ещё предстоит сделать один, а этот — предпоследний. И как раз поэтому всё, что у меня было, я вложил в этот фильм, не хотел ничего упустить. Честно сказать, у меня нет идей, каким будет мой десятый фильм, но я могу представить. Если подумать об идее, как в фильмографиях некоторых людей, что каждый фильм рассказывает одну историю, и все фильмы — как отдельные вагоны, связанные друг с другом, а потом ты делаешь одно гигантское кино, то я бы подумал, что именно этот фильм был бы грандиознейшей кульминацией всего. Я бы представил тогда, что десятый фильм, возможно, будет немного эпилогом: всё закончилось, но вот вам ещё кое-что. Ну, увидим.

Александр Генерозов: Телесериалы сегодня — это центр киновселенной. Почему же вы так преданы полнометражному кино? Можем ли мы увидеть когда-нибудь блистательный и остроумный сериал от Квентина Тарантино?

Квентин Тарантино: Такое может случиться. Это не что-то из ряда вон выходящее, это может быть очень интересным, особенно после того, как я уйду из кино, может получиться очень круто. Но сейчас я всё ещё на той стадии, когда могу работать с большим холстом, создавать захватывающие ситуации, которые заставляют людей выходить из дома, идти в кинотеатр, проводить вечер где-то не у себя, перед большим экраном, где многие люди получают какой-то общий для всех опыт, это очень здорово и именно поэтому я это делаю!
Александр Генерозов: Квентин, спасибо огромное за яркие и оригинальные ответы, будем ждать десятый, одиннадцатый да хоть бы и сотый ваш фильм, а то и сериал, тем интереснее.

Квентин Тарантино: Окей! Классные вопросы, спасибо, я это ценю!

Фото: GETTY IMAGES

Одно из самых громких расставаний этого лета — безусловно развод Майли Сайрус и Лиама Хемсворта. И хоть друзья звёзд подозревали, что в отношениях пары всё не так гладко, новость о разрыве стала для многих шоком. Ведь после свадьбы Лиама и Майли прошло всего восемь месяцев!

Первым по поводу расставания высказался Лиам. Журналисты поймали его на прогулке со старшим братом Крисом. Видимо, именно у него Хемсворт решил искать поддержки после болезненного расставания. На вопрос, что он может сказать по поводу недавних событий, Лиам ответил кратко:

«Вы просто не понимаете, что это такое. Я не хочу об этом говорить».

Журналисты признались, что Хемсворт-младший выглядел неважно. Он был грустный и практически не снимал тёмные очки.

К слову, официальное заявление о расставании, опубликованное парой на выходных, тоже не внесло ясность в ситуацию.

«Они по-прежнему останутся любящими родителями для всех своих животных, которых завели вместе. Пожалуйста, отнеситесь с уважением к этому событию и их частной жизни», — говорится в заявлении.

Близкие паре друзья давно говорили о разногласиях, которые возникали между Майли и Лиамом. И хоть на красных дорожках и на фото они выглядели по-прежнему влюблёнными и счастливыми, за кадром проблемы только росли.

Некоторые считают, что поводом для разрыва стало новое увлечение Сайрус. В одном из недавних интервью она призналась, что считает себя квиром, человеком, который отрицает свои сексуальный и гендерный статусы. Её слова подтверждают новые фотографии, на которых папарацци застали Майли в компании модели Кейтлин Картер.

Фото: GETTY IMAGES